#tkh_archive
Я не курю второй месяц, усердно хожу в местный фитнес махать ногами, слежу за тем, что я жру, и честно стараюсь сократить количество бухла. Мне все это очень нужно для того, чтобы дожить до 120 с хвостиком. Хвостик я собственноручно завяжу у себя на черепе и выкрашу в нежный фиолетовый цвет.
Глубокая старость – это индульгенция на все. Можно быть бесполезным и ворчливым, сумасбродным и неопрятным. Можно носить леггинсы одновременно с подгузниками и считаться крутой бабусей. Ты кроешь внуков отборным матом и в хуй не ставишь их мнение – они делятся этим в Твиттере. Ты обещаешь передушить всех домочадцев, они моют тебе жопу и готовят кашу.
Ты это заработал. Ты прожил долгую, полную противоречий и трудностей жизнь, родил сына, посадил дерево, построил дом, проклял сына, срубил дерево, простил сына, подарил дом сыну, родил дочь, посадил еще одно дерево, снова проклял сына, срубил второе дерево, раскаялся, снова простил сына, спалил дом на свадьбе дочери, убил бобра, спас дерево, раскаялся, устроил на месте сгоревшего дома заповедник для бобров, купил дочери машину, чуть не прибил сына, который засадил весь участок деревьями, помог дочери построить еще один дом, там опять бобры…
В твоей жизни было столько всего прожито, прочувствовано, понято, открыто, растревожено, что в какой-то момент ты говоришь себе – хватит. На одну мою человеческую жизнь хватит. Садишься на лавочку у подъезда, или в кресло-качалку перед камином, или на крыльцо с двустволкой и перестаешь учиться. Вот с этого момента и начинается старость. Старость – это, наверное, неплохо (хотя отсюда, признаться, выглядит пиздец как страшно). Старость – это честно заслуженное право на отдых. В первую очередь мозгом.
Ты перестаешь во всем на свете сомневаться, анализировать информацию и постоянно спрашивать себя «почему я так в этом уверен?», критически мыслить и подстраиваться под новые условия. Ты отправил свой мозг на пенсию, какое там подстраиваться? Идите на хуй, мне 120, пусть теперь мир под меня подстраивается! Где мой чертов сканворд?
Ты мыслишь шаблонами и стереотипами, весь твой мир уютно расположен по жестким категориям, а все, что в категории не помещается, – выкидывается к чертям собачьим. Кто-то может назвать это жизнью в иллюзиях, возможно, оно так и есть, но тебе наплевать – ты заработал себе право жить в иллюзиях так же, как заработал на этот дом, на эту пенсию, на возможность положиться на детей, внуков и всех остальных более молодых и подвижных родственников.
Каждый человек имеет право на свой личный комфорт на исходе жизни. Когда как не сейчас нежиться на уютных подушках, кормить уток в парке в разгар рабочего вторника и нести околесицу, невзирая на то, что о тебе кто подумает?
Я где-то в сети наткнулась на обсуждение проблем белых людей – о том, что вот вроде всего добился человек, переехал в Израиль-Штаты-Швейцарию, стал там уважаемым юристом-доктором-профессором, перевез свою престарелую матушку. И все хорошо, и маман ходит в белых шортах с лыжными палками по аккуратным тротуарчикам, белоснежно улыбается новыми зубами стоимостью в недешевый автомобиль, почти бодро говорит на новом языке, но вот незадача – отказывается поприсутствовать на ужине с вашим боссом. На вопрос «почему?» буднично отвечает, что с черномазым за один стол не сядет. И улыбается так ослепительно. Новыми-то зубами.
Приличные люди в таких ситуациях тут же падают в обмороки, а придя в себя, кидаются объяснять маман, что, мол, так нельзя, не сошла ли она с ума? Боже мой, оголтелый расизм и в моем доме? Что с этим делать? Умные люди отвечают – ничего. Ничего с этим не делать. Маман как раз-таки в своем уме, своее не бывает. Просто тот ум остался где-то в 60-ых годах, когда подобный способ мыслить считался нормальным и приемлемым. После этого много что изменилось – человек слетал в космос и потоптался по Луне, негров и жидов вдруг стали считать людьми, Советский Союз развалился, интернет оплел каждого своими сетями, Убер стоит дороже Газпрома, а по Сан-Франциско ездят робо-кары. Изменилось все, кроме вашей маман. Где-то в 60-ых она приняла решение постареть. И что там написано в паспорте – дело десятое.
Послушайте, дайте ей такую возможность, если ей так хочется. Она пожилой человек, ей так нравится. Она не будет перекраивать всю свою систему ценностей для того, чтобы на девятом десятке лет вместить туда еще и геев с веганами. Человек хочет комфорта и понимает его как затворничество в доме, воскресные телешоу, цветочные горшки и стереотипы полувековой давности. Ну и дайте ей этот комфорт. Вы же не тащите ее кататься на горных лыжах и автостопить по Азии?
Тут важно понимать, что старик – это существо уважаемое, любимое, почитаемое, но недееспособное. Ну вы вот как себя ведете, когда дедушка, разбиваемый Альцгеймером, отказывается принимать таблетки? Пытаетесь его переубеждать, использовать красивые риторические фигуры речи, мысленно вставать на его сторону, чтобы быть максимально объективным, а в случае неудачи говорите «хм, деду, наверное, лучше знать, он же мудрый человек»? Нет, вы ставите старого дурака перед фактом, что он будет жрать эти чертовы таблетки, а если это не помогает, то подмешиваете их в еду. Потому что иначе этот полоумный помрет, а вы его любите.
Вот так же и с их стереотипами и чудовищными анахронизмами – пока не мешает жить ни вам, ни им, ни близким, можно игнорировать и относиться с юмором. А вот когда это может иметь опасные последствия, то аккуратно берешь дело в свои руки и не позволяешь старику разрушить твой брак гомофобными истериками, твою карьеру сексистскими замечаниями, психику твоих детей чудовищными установками. А не пытаешься подумать о том, что «мама, наверное, права, если так уверена» или «к пожилому мудрому человеку стоит прислушаться».
Мне кажется, старость – это право. Я знаю случаи, когда человек выбирает быть старым, не дотянув до 30. Но старость – во всяком случае, ментальная – это все же не обязанность. Есть огромное количество восхитительных людей категории 70+, отказавшихся стареть. Нет, я не про тех, кто делает сотую подтяжку лица, я про тех, чей ум остался живым, подвижным и критичным.
И тут важно понимать, любой выбор имеет последствия. Хочешь – будь косным неповоротливым стариком в свои 20, но не удивляйся, что никто не воспринимает тебя всерьез. Старость все-таки второе детство.
И вот как-то очень хочется как можно позднее отправить свой мозг на пенсию. Вот хочется как можно дольше удивляться, сомневаться и перестраивать свой мир. Хочется как можно больше раз произнести «да, наверное, я была неправа» и попробовать подумать по-новому. И очень-очень хочется еще много-много лет, оглядываясь назад, говорить «боже, какой дурой я была всего пару лет назад».
Поэтому я очень боюсь дня, когда я скажу «послушай меня, я лучше знаю». В этот день я поеду в ближайший магазин за креслом-качалкой, бутылкой самогона и дробовиком, чтобы сидеть на крыльце, ругать правительство и отгонять незваных гостей предупредительным в небо.
И вообще. Убирайтесь с моего газона. Мне 120, мне можно.
